Долина грез - Страница 40

Милдред почувствовала легкое замешательство. Бенни. Минуту назад она обещала не покидать его, но Норман… Он хочет подарить ей незабываемый медовый месяц. В конце концов, он ждал больше четырех лет… И разве он не заслуживает, чтобы она принадлежала ему полностью?

— Мне кажется… — она надеялась, что Норман не заметил ее замешательства, — мы бы могли вновь вернуться в Долину грез и на наш остров…

— В марте там просто чудесно, — улыбнулся он и крепко обнял Милдред.

Она чувствовала, как бьется его сердце, спокойно и ровно, чувствовала его тепло.

— Джастин и Мэри-Энн, конечно же, приедут на нашу свадьбу. Мы предложим им погостить в Маркингтоне. Так мы сможем быть на острове только втроем.

— С Бенни?..

Взгляд Нормана стал серьезным.

— Милдред, мы — ты, Бенни и я — слишком долго жили в разлуке. Теперь мы наверстаем упущенное. Семья должна быть вместе. Всегда.

— И даже… в медовый месяц?

— Это будет медовый месяц для троих. Но, возможно, мы украдем одну ночь — только одну — и проведем ее в том домике на пляже, помнишь? И на этот раз я обещаю, что не оставлю тебя одну.

— А я все еще думаю — может, наказать тебя за ту твою проделку? — пробормотала Милдред. — Наказанием для тебя будет долгий-долгий поцелуй, — поддразнила она.

Но когда Норман нагнулся, чтобы исполнить столь приятное наказание, Милдред вдруг остановила его, прижав палец к губам.

— Есть одна вещь, которая до сих пор не дает мне покоя. Почему для тебя так важно поместье Маркингтон?

Он ласково обнял ее за плечи.

— Поместье Маркингтон — дом Мэри-Энн. Ее семья из поколения в поколение жила там. Когда умер ее отец, поместье перешло в руки американца Джералда Фергюсона. Он собирался насовсем обосноваться в Маркингтоне, но его жена там затосковала и собралась назад. Таким образом поместье в конце концов вновь вернулось настоящей хозяйке.

— И ты скрывал, что Мэри-Энн твоя мать потому, что не хотел, чтобы твои конкуренты знали, что у тебя есть особые интересы в приобретении этого имения?

— Ага. Даже Мэри-Энн не знала, почему я просил ее, чтобы они это скрывали от всех. Но я сказал, что со временем все им объясню. Между прочим… — Норман усмехнулся, — Джастин сознался мне, что кое-кому проболтался…

— Я даже не могла предположить…

— Во всяком случае, я успокоил его. Сказал, что все это пустяки.

— Ты оставил меня одну в домике на пляже, чтобы я не могла связаться с Фини, да? Но почему на всю ночь? — с горечью спросила Милдред. — Заявка должна была быть сделана в воскресенье в полночь, не так ли? В полночь по британскому времени?

— По американскому времени, Милли. Ты предупредила Фини, когда оставалось еще восемь часов, и поэтому он мог все испортить, внеся другую заявку.

— Но почему ты не остался со мной?

— Потому что, если бы я сделал это, то снова занялся бы с тобой любовью… и понял бы, что все еще люблю тебя, несмотря ни на что.

— Значит, поэтому ты был таким злым, когда я… соблазнила тебя… на пляже?

— Именно так.

— Норман, а хочет ли Мэри-Энн жить в Маркингтоне?

— Она была счастлива узнать, что Маркингтон станет моим основным офисом. Мэри-Энн всегда чувствовала свою вину за то, что из-за нее я лишился родного дома.

— Помню, ты говорил, что Джастин — второй муж Мэри-Энн. — Милдред нахмурилась. — А кто был первым?

— Мой родной отец, Роджер Кудэхи. Они с Мэри-Энн встретились и полюбили друг друга, когда им было по семнадцать. Ее родители были против, ведь Роджер был сыном столяра. Поэтому им приходилось видеться тайно. Она забеременела и радовалась этому, думая, что беременность заставит ее родителей дать согласие на их брак. Но вместо этого ее посадили под замок. Ее отец хотел, чтобы ребенка, то есть меня, отдали в другую семью сразу же после рождения, и никто бы об этом не знал. Но когда оставалось совсем немного времени до родов, Роджер помог ей сбежать из дому. Они поженились. Тогда ей уже исполнилось восемнадцать. На следующий день начались схватки. По пути в больницу они с Роджером попали в аварию. В них врезался пьяный водитель. Роджер погиб. Я родился в больничном коридоре. А Мэри-Энн от тяжелых травм ослепла. У нее было отслоение сетчатки.

— И доктора ничего не могли поделать?

Норман покачал головой.

— Ничего. А когда ей сказали, что Роджер погиб, она сама больше не хотела жить. Ее родители отказались от нее. Мой дед, отец Роджера, был бедняком с целой кучей детей и не мог нас содержать, ведь от слепой нет никакой помощи. Мэри-Энн пришлось согласиться на то, чего требовал ее отец. Пока я рос, она всегда знала, где я и что со мной происходит, потому что перед усыновлением настояла на том, чтобы ей сообщили имя моих приемных родителей…

— И она появилась в твоей жизни всего несколько лет назад?

— Нам помог встретиться Дин. Он случайно узнал из разговора родителей, кто моя настоящая мать и где она живет.

— И он скрыл это от тебя?

— В то время он был еще совсем маленьким мальчиком, обожал меня и боялся, что, узнай я о своей матери, я уйду от них. Позже, когда вырос, он уже стал бояться, что я не прощу ему того, что он это скрыл. Поэтому он ничего не рассказывал, пока ты не ушла от меня и он не увидел, как я был несчастен. Тогда он решил, что настало время искупить свою вину… Дин был так счастлив, когда снова соединил нас с Мэри-Энн.

— А тот разговор с Дженис, который я подслушала… — произнесла Милдред после легкого колебания. — Дин знал, что ребенок, которого ждала Дженис, — твой?

— Он все решил сам. Когда Дженис потеряла ребенка, он согласился взять малыша из приюта. И я никогда не видел Дина более счастливым, чем в последние два года его жизни.